Тиетта

«Тиетта» (в пер. с саамского – «наука, знания») – первая на Кольском п-ове научная станция (Горная станция) АН СССР, существовавшая Хибинах в 1930-ые гг.

Строительство научной станции было организовано академиком Александром Евгеньевичем Ферсманом. Еще в 1923 году у него появилась идея создать в Хибинах научно-исследовательскую станцию. Он возглавил «Тиетту» и был ее руководителем на протяжении 15 лет.

До 1930 г. группа молодых исследователей под руководством А.Е.Ферсмана работала в суровых условиях полярной приролы, находя подкрепление и кратковременный отдых на базе в одном из бараков на ст.Имандра. С открытием апатитов база Кольской экспедиции Академии наук была перенесена в центр Хибинских гор. Так возникла Хибинская горная станция под нависшими нефелиновыми скалами Поачвумчорр. Станцию заложили неподалеку от того места, где в первые годы освоения Хибин сходились и встречались отряды первых исследователей. Место было выбрано А.Е.Ферсманом, Н.Н. Гутковой, Д.И. Щербаковым и Е.П.Кесслер.

^{Апрель 1930 г. Завоз стройматериалов для стандартного дома}

С лета 1930 г. все отряды Кольской экспедиции Академии базировались на станции и ежегодно собирались в первом стандартном доме, завезенном на оленях еще зимою 1930 г.

В 1932 г. было закончено необычное по своей архитектуре здание горной научной станции на берегу озера Малый Вудъявр. Проект принадлежал архитектору М.В. Крестину. Идея архитектурной композиции здания исходит от правильной оценки доминирующих масштабов окружающего пейзажа. Ассиметричная компоновка объемов отвечает динамическому рисунку горных кряжей и дополняет его. С другой стороны, геометрическая ясность прямолинейных горизонтально направленных архитектурных форм создает зрительно необходимый контраст с хаосом диких скал и чахлой полярной растительностью.

В здании был коридор с односторонней застройкой лабораторными помещениями, ориентированными на юг и заканчивался он двухъярусным холлом, окруженным жилыми и хозяйственными зданиями. Эта часть здания имела третий этаж для метеостанции и сообщающегося внутренней лестницей с устроенными на крыше здания остекленной метеорологической вышкой и открытым балконом.

«Тиетта» предназначена была не только для научных исследований. Станция была приютом для приезжающих экскурсантов, направляла их в горы. Помимо 12 лабораторий и кабинетов, была создана библиотека из собрания книг А.Е.Ферсмана, минералогическая выставка-музей, столовая, зал заседаний, уголок Ленина, метеостанция. Обустроены были комнаты для проживания и отдыха. Помимо главного здания рядом был построен одноэтажный экспедиционный дом, баня, гараж, сарай.

Благодаря книге “Дорога длиною в жизнь” сохранились воспоминания Евгении Халезовой, которая провела детство на станции со своей матерью Ириной Дмитриевной Борнеман-Старынкевич. Ирина Дмитриевна была химиком-аналитиком, доктором химических наук (1945), основателем и руководителем химико-аналитической лаборатории горной научной станции “Тиетта” с 1932-1936 по 1936 г.

В 1932 г. И.Д. Борнеман-Старынкевич с двумя детьми шести и восьми лет и няней по приглашению Александра Евгеньевича Ферсмана приехала в Хибины, где получила две прекрасные комнаты в только что отстроенном здании “Тиетты” с выходом на балюстраду большого холла. Александр Евгеньевич искренне радовался появлению «оседлых жителей», научных сотрудников.

Из воспоминаний Е.Б.Халезовой о Тиетте:

…Он был совершенно необычной архитектуры – с холлом высотой в два этажа, над которым на уровне второго этажа была круговая балюстрада; на нее выходили двери жилых комнат – наших и Александра Евгеньевича Ферсмана. Посреди холла большой овальный стол, покрытый зеленым сукном. Слева от входной двери – фисгармония, принадлежащая доктору Баннер-Фохту, иногда приезжавшему к нам откуда-то. У правой стены – камин и дверь в библиотеку, все книги которой были подарены Тиетте Александром Евгеньевичем. Напротив входа двустворчатые стеклянные двери, ведущие на большую веранду треугольной формы, служившую красным уголком, где на столе были разложены очередные номера научных журналов и газеты. Из холла налево, как на первом этаже, так и с балюстрады второго этажа, тянулись длинные коридоры, с левой стороны которых были большие окна, а с правой: на первом этаже – минералогический музей, химическая лаборатория и в торце коридора большая веранда- это летняя столовая; на втором этаже – несколько жилых комнат, зимняя столовая, большая химическая лаборатория и весовая. Из всех помещений второго этажа были двери, выходящие на длинный балкон, вытянутый вдоль всего фасада здания. Над холлом размещался третий этаж, где было всего две комнаты, а над ними смотровая площадка и вышка с флагштоком, на котором развевался красный флаг»

Воспоминания Евгении Борисовны о сотрудниках и жителях станции:

«… Огромный жизнерадостный Александр Евгеньевич Ферсман был вездесущ. Его голос гремел то тут, то там, отдавая указания. Он всех заражал своей увлеченностью Хибинами, любовью к минералам пегматитовых жил, любовью к северной природе. …Самое прекрасное время на севере это март и апрель. Яркое солнце. Сияющий, искрящийся ослепительно белый снег…В это прекрасное время года всегда ждали Ферсмана. Приводили в порядок дом. Скребли до блеска его комнату, в которой кроме кровати, стула и стола, было большое уютное кресло. Елена Павловна [Кесслер] строго следила, чтоб все было сделано, как следует. Он приезжал большой, шумный, радостный от встречи с «Тиеттой» и со своими друзьями – соратниками. Привозил нам всегда что-нибудь вкусное. Это особенно запомнилось, так как тридцатые годы были голодными и еда наша обычно состояла из вымоченной соленой трески – уха из нее на первое и котлеты из нее же на второе. Александр Евгеньевич после небольшого отдыха с дороги сразу принимался за осмотр лабораторий, беседовал с химиками, обсуждал с ними результаты их работы, загорался сам и заражал всех новыми идеями…»

^{У Тиетты стоит А.Е. Ферсман и И.Д. Чернобаев}

«…Соратниками и учениками Ферсмана в Хибинах были: заведующая Горной станции Елена Павловна Кесслер, ученый секретарь Антонина Михайловна Оранжиреева (Оранжиреева), минералоги – Эльза Максимовна Бонштедт-Куплетская, Екатерина Евтихиевна Костылева, Николай Александрович Лабунцов, большая и полная, несколько мужеподобная Нина Николаевна Гуткова со своим аспирантом Кузьмой Власовым; петрографы – Борис Михайлович Куплетский, очень женственная всегда нарядная Ольга Анисимовна Воробьева, которая даже в горы ходила на каблуках; химики – Ирина Дмитриевна Борнеман, Татьяна Александровна Бурова, Валентина Сергеевна Быкова, Софья Григорьевна Цейтлин; зоолог – Владимир Юльевич Фридолин; ботаник – Николай Александрович Аврорин, который организовал первый в стране Полярно-альпийский ботанический сад. Постепенно геологические отряды уходили в горы. Оставались химики, ботаники, зоолог В.Ю. Фридолин и на какое-то время некоторые минералоги…»

^{Н.Н. Гуткова}

«…В большом доме оставалось зимой только шесть сотрудников: химики – И. Д. Борнеман-Старынкевич, Т. А. Бурова, В. С. Быкова, Ермоленко, заведующая Е. П. Кесслер и ученый секретарь А.М. Оранжиреева. Кроме научных сотрудников были еще мы с няней Николавной, которая выполняла зимой роль поварихи.»

«…Зимой 1932 – 33 года электричества на Горной станции не было. Освещались керосиновыми лампами и отапливались печами. Вся работа в химической лаборатории велась на бензине и керосине при помощи бартелей и примусов. Вечерами все собирались в маленькой зимней столовой на втором этаже. Николавна подавала нам ужин. После ужина долго сидели за самоваром, который создавал уют своими песнями, рассказывали истории из своей жизни. Потом нас, детей, отправляли спать, а сами еще долго сидели, обсуждая свои дела и планы. Самые темные месяцы в Хибинах ноябрь и декабрь. Солнце совсем не появлялось, и только с 11 до 2 часов дня были сумерки, а все остальное время суток – темнота. В лунные дни, когда горы озарялись бледным голубоватым светом и казались сказочными, я выходила из теплого дома, прикрепляла к валенкам лыжи и погружалась в волшебство полярной ночи. Кругом ни души. Я одна среди этой величественной красоты. Небо сине-черное, усыпанное мелкими бриллиантиками звезд; в необъятном воздушном океане медленно плывет золотая луна. А под этим высоким куполом сказочная страна моего далекого детства – горы, горы… Надо мной высится Поачвумчорр, на другой стороне долины, за озером Малый Вудъявр – гора Тахтарвумчорр, верхнюю часть которой прорезает U-образное ущелье Географов, обрывающееся в цирк, похожий на огромное кресло, в котором когда-то в доисторические времена сидел древний седой старик и назывался он Ледником. Хотелось все это запечатлеть на бумаге, но таланта Бог не дал…»

«… В конце 1933 года при Хибинской горной станции заработала маленькая электростанция. В обоих домах зажглись лампочки, над входом в дом загорелся фонарь, лаборатория стала работать на электрических приборах. День и ночь стучал надоедный движок… Одновременно с электричеством появилось паровое отопление, и теперь не надо было топить печи. Появились новые сотрудники: молодые химики – супруги Игорь Викторович и Мария Акимовна Степановы; метеоролог Клименко, с неизменной тюбетейкой на лысой голове и с остренькой бородкой, почему-то напоминавший по виду – Мефистофеля, а по сути – человека в футляре. Он был всегда аккуратен, при галстуке, застегнут на все пуговицы, с тетрадкой подмышкой, в которой он точно по часам в любую погоду шел на свою маленькую метеостанцию и записывал в нее данные о температуре, атмосферном давлении, влажности и направлении ветра. С его появлением началось изучение климата горных районов Кольского полуострова. Географ Николай Михайлович Каратаев, солидный мужчина средних лет с полуседой пышной шевелюрой и такой же бородой. Он сидел за развернутой картой – о чем-то размышлял и что-то помечал на ней. А в долгие зимние вечера, когда все обитатели большого дома собирались в столовой за самоваром, рассказывал увлекательные истории о своих многочисленных путешествиях по стране. Высокий, красивый с вьющимися волосами экономист Холмянский, поселился со своей старенькой мамой на третьем этаже нашего необычного дома. Он почти всегда работал у себя наверху – что-то вычислял и записывал».

^{Слева О.А. Воробьева. Лагерь у Сейтъявра, 1934 г.}

«…Очень женственная всегда нарядная Ольга Анисимовна Воробьева, которая даже в горы ходила на каблуках и вместе с тем – очень знающий петрограф, требовательна, умела организовать работу в отряде»
«…С наступлением осени все отряды собирались на Горной станции, и перед отъездом сотрудников в Ленинград устраивалась отчетная конференция и прощальный бал. Приглашались из Хибиногорска повара. Целый день из кухни доносились соблазнительные запахи, а к вечеру в холле накрывался большой стол и начиналось веселье. Ольга Анисимовна Воробьева и моя мама, Ирина Дмитриевна Борнеман-Старынкевич, заключили пари, кто быстрее сошьет себе бальное платье из цветастых головных платков. Мама опередила Ольгу Анисимовну, но зато у той платье было ярче и выглядело более эффектно. Премии получили обе – одна за скорость исполнения, другая за изящество. А потом Ольга Анисимовна в этом платье виртуозно исполнила танец на столе среди рюмок, не уронив ни одной из них. Чтобы портрет этой не только обаятельной, но и научно «продуктивной» женщины был полным, следует, видимо, пояснить, что в дальнейшем Ольга Анисимовна стала общепризнанным специалистом в области отечественной петрографии. Кандидат (1935 г.), затем доктор геолого-минералогических наук (1943 г) и лауреат Премии имени С.М. Кирова за минералого-петрографические исследования щелочных массивов Кольского полуострова (1947 г.), она более 20 лет своей научной деятельности посвятила Кольскому Северу…»

«… А еще в бараке, в торцовой его части с отдельным входом, в маленькой комнатке жил зоолог Владимир Юльевич Фридолин, впоследствии ставший моим большим другом. Это был маленький, похожий на гнома человечек с глубокой проседью в длинных кудрях и бороде, с добрыми голубыми лучистыми глазами, ласково смотрящими на мир сквозь очки. Он ходил всегда в спецовочном сером костюме и в рубашке косоворотке. Брюки заправлены в большие кирзовые сапоги, а на голове панама серого цвета с маленькими полями, похожая на колпак гнома. Владимир Юльевич изучал комаров и подолгу мог наблюдать, как они пьют кровь, сидя у него на руке. А потом он их сушил, рассматривал в бинокуляр и микроскоп. За это его в шутку прозвали комариным королем». Этот похожий на сказочного лесного эльфа человек прожил немногим более шестидесяти лет, но – как! В 22 года за участие в бурной сходке В.Ю.Фридолин был исключен из Петербугского университета. И с той поры с 1900 по 1917 гг. – на целых восемнадцать лет он связал свою жизнь с революционным движением, вступив в члены РСДРП. Аресты, ссылки, каторга, побеги, партийные съезды и конференции, революционные баррикады и уличные бои … Среди них – III съезд партии в Лондоне, декабрьское восстание в Петрограде, в конференция РСДРП в Томмерфорсе (Финляндия). Сибирь – Манчжурия – Франция, а там – Париж, Гренобль, Савой…

За рубежом В.Ю. Фридолин умудрялся сочетать революционную деятельность с изучением истории и энтомологии. В Сибири, в Савойских Альпах, в Пиренеях – везде, куда его забрасывала судьба, он собирал материалы для будущих научных работ и даже прослушал лекции в Гренобльском университете.. Приняв участие в массовых манифестациях в день открытия Учредительного собрания в Петрограде в 1917 г В.Ю.Фридолин внезапно прекратил свою революционную деятельность, объясняя свое решение пошатнувшимся здоровьем: «Восемнадцать лет революционной борьбы и каторга сделали свое дело» – и целиком отдался научной работе: закончил Петроградский Географический институт (1918-1922 гг.), читал лекции по курсу «биоцемологии» (биоценотики) (1925 г.). Побывав на Кольском полуострове в 1923 г., В.Ю.Фридолин вернулся в Хибины в 1931 г. и возглавил на «Тиетте» зоогеографический отдел по изучению кровососущих насекомых Кольского Севера. Результатом его работы на «Тиетте» стал фундаментальный научный труд «Животно-растительное сообщество горной страны Хибин» (1936 г.), список фауны Кольского полуострова, а также ряд научных статей. В.Ю.Фридолин был уволен с Кольской базы 1 марта 1938 г. как «невозвратившийся из поездки в г. Ленинград и не поставивший в известность о своих работах, а также не представивший отчета о своей работе в Ленинграде…»

«…Мы с ним и после того, как мы с мамой уехали из Хибин, были очень дружны и переписывались, находили общий язык, несмотря на огромную разницу в возрасте (я – подросток, он – старик). В войну я его потеряла. Фридолин умер в Ленинграде в блокаду, но точно я не знаю когда. Наша семья была в эвакуации. Письма из Ленинграда туда почти не доходили. Моя тетя (мама моих сестер, которых потом удочерила моя мама) погибла, кажется, в феврале 1942 года. Об этом мы узнали намного позже. Думаю, что и Владимир Юльевич погиб тоже в начале 1942 г. Он был одиноким и не очень приспособленным к жизни. Заботиться о нем было некому. На Пискаревском кладбище в Ленинграде братские могилы погибших от голода датированы, насколько я помню, в основном 1942 и 1943 гг. Мне думается, что он продержался недолго». 31 августа 2019 г. исполнится 140 лет со дня рождения В.Ю.Фридолина…»

Воспоминаний Е.Б. Халезовой о жизни на станции:

«…В апреле 1934 года в Хибины приехала съемочная группа, чтобы снимать кинокартину «Семеро смелых». В долине Кукисвум, в одном километре от нашего дома, построили маленькую деревянную избушку. Я бегала на лыжах смотреть на съемки и перезнакомилась там со всеми артистами. Потом они замерзшие приходили к нам, мама поила их горячим чаем с черничным и брусничным вареньем, и они долго сидели отогреваясь; рассказывали о себе, расспрашивали о нашей жизни в снегах. При этом Олег Жаков был очень серьезен, Петр Алейников балагурил, а молодая красивая Тамара Макарова была оживлена, улыбалась и спрашивала маму: « Как же вы рискнули приехать с детьми в такую глушь?»

«…1934 год. Осень. В середине сентября здесь должен состояться Менделеевский конгресс. К нему тщательно и долго готовились: подбирали коллекции минералов, писали этикетки, раскладывали по лоткам, в холле развешивались демонстрационные таблицы и геологические карты, на которые я с любопытством взирала с балюстрады второго этажа. Накануне приезда гостей, из хибиногорского ресторана приглашались повара, которые мудрили над торжественным обедом. … И вот наступил торжественный день. Горная станция встречала именитых гостей. Среди них были: академик Владимир Иванович Вернадский, академик Николай Семенович Курнаков, писатель Алексей Толстой и много других известных людей и ученых из Академии Наук. Часть гостей разместилась в «Тиетте», а часть на турбазе ОПТЭ, и их привозили по утрам на заседания на машинах. Из Хибиногорска приезжали работники треста «Апатит». Было поставлено много геологических докладов. Мама тоже делала доклад с демонстрационными таблицами о геохимическом изучении минералов Хибинского массива, в процессе которого тонкими химическими анализами был установлен ряд новых минералов, содержащих редкие земли. …После окончания заседаний стол освобождался, накрывался белой скатертью, на которой появлялись разные вкусные блюда, и начинался пир. Ферсман на этих торжествах всегда был весел, много смеялся и острил».

В 1934 году Хибинская горная станция была преобразована в Кольскую базу Академии наук. С началом Великой Отечественной войны база была эвакуирована в Сыктывкар. А здание «Тиетты», оставшись без хозяев, сгорело. После возвращения из эвакуации Кольская база переехала в два рубленных дома в Кукисвумчорре. А в шестидесятых годах почти все научные учреждения переехали в Апатиты, где специально для «академиков» построили целый микрорайон – академгородок. «Тиетта» выросла в Кольский научный центр – важнейший центр науки российского Заполярья. На месте сгоревшего здания «Тиетты» установлен памятный знак.

Источники:

- Сборник статей “Хибинская горная станция”, 1934 г.
- Дорога длиной в жизнь, Е.Б.Халезова.
- История Тиетты в мемуарах Е.Б.Халезовой.