Отцы нас уже не увидели | История школы №1, 1949-1959 гг.
30 Марта 2023
В Музейно-выставочный центр «Апатит» как-то зашла компания – две женщины и мужчина, супруг одной из них. Осмотрели экспозицию и надолго остановились у электронного стенда с историей школы №1. Оказалось, что в гостях у нас – две одноклассницы, Марина Леонидовна Адашкевич и Елена Григорьевна Кудрявцева, бывшие ученицы первой школы. А пришли они в нее учиться, когда их семьи вернулись из эвакуации. Специалист по ЭВД Наталья Чернова в рамках работы клуба Хибинское бюро краеведения записала интервью с гостями.
Вид на школу №1, 1950-е гг. Из архива Н.А.Теддер
Марина Леонидовна Адашкевич:
– Мы все – дети войны, 1941-42 годов рождения. Первой учительницей у нас была Зоя Павловна Быстрова.
Зоя Павловна Быстрова. Фото из фондов МВЦ
Потом классным руководителем стал Ахмет Касимович Назмутдинов, он и математику у нас вел, очень хороший человек, просто прелесть! Мы с ним и на лыжах, и в походы, он тогда молодой был!
Школа №1, 1954 г., 5А класс. Классный руководитель: Ахмет Касимович Назмутдинов
Потом классной руководительницей к нам пришла Валентина Александровна Кельманзон – в 8, 9 и 10 классах вела русский и литературу. Очень грамотная, Ленинградский университет оканчивала, приехала в Кировск молодым специалистом – была на десять лет всего нас старше. Много нам рассказывала про Ленинград. А потом в 10 классе повезла туда на экскурсию во время зимних каникул, весь класс!
На эту поездку мы заработали деньги сами – на овощебазе трудились тут, в Кировске. Дворец культуры строился, так мы на этой стройке мусор убирали, снег в городе чистили. Нам же родители дали денег в поездку только на мелкие расходы, а остальное – сами!
Строительство Дворца культуры, 1954 г. Фотография из фондов МВЦ
…Приехали в Ленинград, остановились в Александро-Невской лавре, там тогда располагался спортивный техникум. У ребят были каникулы, и нас в их здании разместили, две комнаты выделили с раскладушками, – мальчикам и девочкам. Валентина Александровна билеты нам заказала заранее, мы там в театры, в музеи ходили – каждый день по два раза! Порядком уставали. Она нам Ленинград показала, у нас глаза разбегались – не были же нигде, кроме Кировска! Валентина Александровна прожила долго, в 2020 году ушла из жизни, жила в Прибалтике…
Много хороших было в школе учителей, настоящих интеллигентов. Одевались красиво, речь грамотная, – такую вот закалку они нам дали. Когда учителя шли по школе, дети замирали. И на переменах мы не бегали, а играли в игры. Они нас приучали к порядку и дисциплине.
Тогда в школе не было столовой, все мы приносили еду из дома и ели в классе, у кого что было. А что было? Ломтики черного хлеба, помазанные маргарином и сверху посыпанные немножко сахарным песком. А был один у нас ученик, его бабушка растила, и он вместо портфеля холщовую сумку носил. У него никогда никакой еды с собой не было, он очень стеснялся этого, но мы с ним делились. Тогда у нас никакого питья не было, чаю тоже не было… Это позже появилась столовая на первом этаже, и буфетчица тетя Катя нам чаю давала и булочки школьные. Они стоили три копейки, за ними очередь стояла. Это был первый хлеб из белой муки, что мы попробовали, и он казался нам сладким на вкус.
Учебники нам выдавали в школе. Помню, в первом классе выдали большой красивый букварь. А в конце года мы учебники сдавали, надо было сдать в хорошем состоянии, чтобы такой же хороший получить. Когда я сама начала в школе работать, то из этих старых букварей наглядные пособия для детей делала, вырезала картинки и слова – очень качественные они были.
Елена Григорьевна Кудрявцева:
– Я запомнила в первом классе тетрадь по письму, разграфленную, в ней очень легко было писать буквы. Мы начинали писать карандашом – большие буквы, цифры, – а потом только тем, кто хорошо писал, давали перья. В партах наших были отверстия для чернильниц, а их мы носили в мешочках из дома, родители нам чернила покупали. Для промокашек мешочки шили сами, с пуговичкой. И почерк у нас у всех был не просто каллиграфическим, а одинаковым – как нас Зоя Павловна научила, так мы и писали, класса до пятого-шестого было не различить. Нас ведь никуда не торопили, мы учились постепенно, не то что сейчас. Только букварь изучали целый год!Детей у нас в классе было больше сорока, разного возраста – кто из-за эвакуации пропустил годы, тот догонял. В нашем классе года на два постарше были ребята, 40-го года рождения. Были и те, кто после эвакуации в Татарии русский язык забывал. Раечка у нас была, 41-го года рождения – вернулась, а русский уже плохо знала…
Я сама родилась в эвакуации, в Удмуртии. Мама уезжала с севера беременной, с двумя старшими сыновьями. Было так: в Кировске сажали в эшелон детский садик, чтобы эвакуировать, и мама увидела, как жены руководителей тоже садятся в этот эшелон. А она уже знала, что находится в положении, и в чем была, в том и зашла в поезд. Ее провожал деверь, он успел сбегать несколько раз за теплыми вещами для нее, а она вагон не покидала. Если бы вышла, ее бы не пустили обратно.
Когда она приехала в Удмуртию, ее с моими старшими братьями поселили в школу. С едой там было плохо, дали только кадушки с мороженой капустой, и тогда кировчанки самостоятельно организовали детский дошкольный детдом. Потом, когда дети за годы войны подросли, детдом стал школьным. На второе лето воспитатели уже разработали огород, вырастили овощи, а три семьи, у кого были младенцы, купили козу, косили траву на корм ей, и так нас молоком поддерживали.
В этом детдоме оказались дети, которые были эвакуированы без родителей – взрослые оставались здесь, в Кировске. А потом все вернулись, где-то к 1946 году ближе. Некоторые ребята приехали домой, а у них родителей нет, погибли. Сложные были ситуации… Мы потом детдомовских в городе хорошо отличали ото всех, у них были одинаковые черные капоры на головах.
Марина Леонидовна Адашкевич:
– А я в Кировске всю войну пробыла – мама работала тут по партийной линии, отец был на фронте. Со мной мама пряталась в бомбоубежище, кулек с вещами в комнате всегда рядом лежал, чтобы хватать его и бежать, прятаться. А потом война окончилась, я в садик пошла, уже перед школой. Няня была у меня, мама ведь все время работала. Хороший класс у нас подобрался тогда! Но вот отцов у многих не было – мы родились, а они нас уже не увидели…Елена Григорьевна Кудрявцева:
– Имя моего отца, как и многих моих одноклассников, высечено на стеле у озера Верхнее. Он меня не видел – я 6 февраля родилась, а он 5 марта погиб: из разведки шел, все попали в засаду, и он прикрыл отход группы. На полуострове Средний похоронен, мы бываем на месте его захоронения, а помог нам найти его старший брат моей одноклассницы, Володя Горячкин, тоже знаменитый выпускник первой школы. Отец другого одноклассника, Бори, с моим отцом вместе были призваны, только того в морпехи взяли, а моего в разведку, он был спортивный очень.Марина Леонидовна Адашкевич:
– Мы учились в первый год, когда мальчиков и девочек объединили в единые классы. Форма у нас появилась только в средней школе, в начальной кто в чем ходил – после войны не до формы было. Но мне купили в Ленинграде синее платье, потом юбку из него сделали. А я такая была егоза, что на попе дырки протирались быстро. Так бабушка мне юбку перелицевала, чтобы протертое впереди оказалось и можно было дыры передничком прикрыть, а сзади опять юбка как новенькая!
Школа №1, 3 класс
Школа №1, звено 3, 7 класс. Звеньевая: Наталья Громова
В старших классах уже все с манжетиками были, воротнички, белые передники. Ситчик был дешевенький, сами себе шили – модные были платьица в горошек с беленькой оборочкой и пуговичками на рукавах.
Школа №1, 1958 г., 9 класс. Классный руководитель Валентина Александровна Кельманзон
Елена Григорьевна Кудрявцева:
– А у меня есть фото последнего дня в детском саду – на нем я уже в школьном платье. Тогда мы получали американские посылки от союзников и в одной были две рубашки шерстяные, темно-коричневые. Мама за ночь из этих двух рубашек сшила мне платье форменное, с кокеткой, воротник стоечкой. Шить и вышивать мы на уроках труда учились, но и напильником орудовать нас учили тоже – шум в классе тогда стоял ужасный! Учиться мы все старались хорошо, не ради похвалы, а чтобы не огорчать родителей. Они все работали с утра до вечера, огорчить их нельзя было ни в коем разе!Марина Леонидовна Адашкевич:
– Я маму иногда вообще не видела, минут 15 в день и все. А моя подружка и одноклассница Ирочка Петрова бегала маму повидать на работу, в детдом – Вера Александровна, тоже была учительницей в первой школе, а после войны стала детдомом заведовать. Ира тоже отца не узнала – он, Дмитрий Гаврилович, учитель математики из первой школы, погиб под Сталинградом… Мы, дети, как-то жались друг к другу – отцов нет, матери работают с утра до ночи. Нам приходилось быть сплоченными, поддерживать друг друга, поэтому, видимо, всю жизнь и дружим. Однажды мама поставила мне условие – если окончу третий класс без троек, то она купит мне велосипед. Я закончила, велосипед дамский, без рамы, купили, так весь класс на нем катался! У 26-го дома было крылечко, мы там сидели, рассказывали истории разные и в очередь катались. Только недавно мы этот велосипед потеряли, до чего стойкий был. Сколько раз ломался! Я помню, Вовка Цеханович ехал к больнице, упал, восьмерку на колесе сделал, чинить пришлось. Велосипед для детей тогда был большой редкостью.
Адашкевич Екатерина Николаевна 06.11.1906 – 11.11.1980 гг.
Моя мама работала директором шестой кировской школы, зарплата у нее была неплохая, но дома никогда денег не было, потому что она всем молодым учителям помогала. Наш дом выглядел как общежитие. Мы с Юркой Каморным под одним столом играли, я его кашей кормила. Его мама, Галина Федоровна, в шестой школе английский язык преподавала, а Юра на два года меня младше. Не с кем было Галине Федоровне сына оставлять, приводила к нам. Чуб у него был смешной, а потом он весь какой-то кудрявый стал. Смотрю, артист Каморный – такой красавец, видимо, в отца, отец у него очень был красивый. Мы тогда жили на Хибиногорском шоссе, а Каморным квартирку на Парковой выхлопотали.
Елена Григорьевна Кудрявцева:
– Молодые учителя по-разному здесь появлялись, у нас большинство было из спецпереселенцев. И в музыкальной школе таких тоже было много. В этих людях особая порода чувствовалась, то, что они не простые. Они культуру несли, а мы, дети, конечно, были наблюдательными и тянулись к ним, многое у них перенимали и все это шло на пользу. А в 50-х уже из институтов стали сюда поступать молодые учителя.Моя мама, Мария Ивановна Кавезина, в Кировск в 1935 году приехала, работала в первой школе пионервожатой, потом учительницей начальных классов и завучем начальной школы, а потом горком партии направил ее на место директора детского дома №3. Затем перевели работать в Мурманск – там открылась школа-интернат №1 и ее туда руководить поставили. Я как раз на четвертый курс института перешла, выучилась на учителя начальных классов, год отработала, а затем стала школьным логопедом. Все эти годы работала в Мурманске, там, где вуз окончила.
Марина Леонидовна Адашкевич:
– Такие у нас были хорошие педагоги, что и нам хотелось стать учителями. Из нашего класса сразу в пединститут в Мурманске пятеро поступили, а кто-то в Герценовском в Ленинграде учился. Я тридцать лет отработала учителем начальных классов, начинала в своей родной первой школе, потом мы переехали в Апатиты, там в третьей школе 22 года отработала, посидела на пенсии по здоровью и еще немного в седьмой школе трудилась. С учениками своими до сих пор дружим, переписываемся – я все их открытки храню!Елена Григорьевна Кудрявцева:
– Выпускной у нас в первой школе был скромный – чайку попили в столовой и поднялись на гору, туда, где подъемник сейчас. Сели и смотрели на город, прощались с ним, потому что все разъезжались.Марина Леонидовна Адашкевич:
– Одеты мы были скромно, я потом в выпускном платье замуж выходила, денег же не было! Мама на пенсию ушла, 109 рублей получала, а я училась в институте.Так что с детства мы к излишествам не привычны.Елена Григорьевна Кудрявцева:
– Сейчас встречаемся – наговориться не можем. Все приносят фотокарточки, смотрим, всех вспоминаем. Помним школьный двор с фонтаном, там же сеяли овес – он нужен был на корм лошадкам, почти во всех детдомах лошади свои были. К актовому залу у школы отдельная пристройка стояла – туда на танцы весь город собирался после войны. А в школьном коридоре длиной в 60 метров мы зачеты по бегу сдавали, бежали до конца коридора, до дверей в комнату, где жил директор школы Логинов. Помним, как однажды накопили денег всем классом и купили нашей первой учительнице Зое Павловне духи в желтой коробочке. Так она нас отчитала и подарок не взяла. Подобного ни в коем случае в школе нельзя было делать было в те годы.Марина Леонидовна Адашкевич:
– Понимаете, никого у нас не было – только мы друг у друга. И все двери для нас были открыты, в любом доме одноклассников нас ждали и были рады. Если кто-то заболеет – все старались первыми прибежать, навестить, помочь с уроками. Все дни рождения вместе отмечали, мамы столы накрывали скромненькие, но угощение всегда было: чай, немного сахару, а главное – ягоды! Пироги пекли с черникой, с брусникой. А заготавливали все так: не варили, а парили, и под пергаментом держали в банке, крышек-то не было. Ничего не портилось! Знаете, как мы жили? Одну конфетку даст бабушка – весь двор лизнет по разу, и никто не болеет!
